По ходатайству отца, в 1815 году, Жирков Евгений Иванович был зачислен в Морской кадетский корпус и решительно предпочел бурную стихию спокойной земле. Далеко за пределы обычного выходит то, что пришлось испытать Евгению Ивановичу , тогда всего только лейтенанту, в Южном Ледовитом океане. Это случилось, когда Жиркову Евгению Ивановичу был 21 год.
Отправляясь в 1822 году на Дальний Восток из Кронштадта на парусном фрегате "Крейсер", капитан II ранга М. П. Лазарев, впоследствии известный адмирал, руководитель Черноморского флота, пригласил в это далекое и трудное, кругосветное плавание лично ему известного Жиркова Евгения Ивановича. В океане в штормовую погоду вдруг раздался возглас на фрегате: "Человек за бортом!" С обледенелых вант сорвался матрос. Его голову было видно на огромной волне.
Можно ли было его спасти, об этом не подумал Жирков Евгений Иванович, он знал только одно: его надо спасать. Тут же, без ведома Лазарева, захватив шестерых матросов, он вместе с ними, "и секунды не медля, спустил с подветренной стороны катер. Но едва катер коснулся воды, "как налетевший внезапно шквал, поднявший тучу брызг, скрыл из глаз голову боровшегося с волнами матроса.
Начался сильнейший ливень, и с фрегата никто уж не мог разглядеть, где катер. Напрасно подавали катеру сигналы, чтобы он возвращался. Но вскоре шторм усилился до того, что уж не до катера было: нужно было всеми силами спасать фрегат, который мог быть опрокинут, и часа три продолжалась напряженная борьба со штормом. Но вот несколько успокоился океан, перестал ливень, прояснилась даль. И сколько ни всматривался в подзорную трубу с палубы Лазарев, он нигде не обнаружил катера, хотя бы и в перевернутом виде.
Отправляясь в 1822 году на Дальний Восток из Кронштадта на парусном фрегате "Крейсер", капитан II ранга М. П. Лазарев, впоследствии известный адмирал, руководитель Черноморского флота, пригласил в это далекое и трудное, кругосветное плавание лично ему известного Жиркова Евгения Ивановича. В океане в штормовую погоду вдруг раздался возглас на фрегате: "Человек за бортом!" С обледенелых вант сорвался матрос. Его голову было видно на огромной волне.
Можно ли было его спасти, об этом не подумал Жирков Евгений Иванович, он знал только одно: его надо спасать. Тут же, без ведома Лазарева, захватив шестерых матросов, он вместе с ними, "и секунды не медля, спустил с подветренной стороны катер. Но едва катер коснулся воды, "как налетевший внезапно шквал, поднявший тучу брызг, скрыл из глаз голову боровшегося с волнами матроса.
Начался сильнейший ливень, и с фрегата никто уж не мог разглядеть, где катер. Напрасно подавали катеру сигналы, чтобы он возвращался. Но вскоре шторм усилился до того, что уж не до катера было: нужно было всеми силами спасать фрегат, который мог быть опрокинут, и часа три продолжалась напряженная борьба со штормом. Но вот несколько успокоился океан, перестал ливень, прояснилась даль. И сколько ни всматривался в подзорную трубу с палубы Лазарев, он нигде не обнаружил катера, хотя бы и в перевернутом виде.